Своих не бьют - Владимир Слепченко

– Екатерина Михайловна? – переспросила она.

– Да. Наша учительница по—французскому.

– А, теперь поняла.

– Я хотел с вами поговорить насчет занятий.

– Стас, сейчас не совсем удобно. Приходи в среду к трем часам к 217—й и набирай. На месте все обсудим. Ты знаешь, где она находится?

– Да, конечно.

– Тогда до среды.

– До свидания, Ирина Сергеевна, – попрощался Стас и повесил трубку.

10

– Ну чего, Кеш, как голова? – спросил Стас на следующее утро, когда они поднимались по школьной лестнице к классу математики.

– А что тебе моя голова далась? – не понял Кеша.

– Треугольники с квадратами не выпали из нее за ночь?

– А, ты про это… – повеселел Кеша. – Сейчас заодно и проверим, – сказал он, входя в кабинет.

Скоро появилась Елена Владимировна. Класс как по команде встал, производя неимоверный шум.

– Садитесь. Таня, раздай задания, – попросила она Таню Болотину.

– Слушай, а ты по—моему ей нравишься, – прошептал Кеша Стасу, после того как Таня отошла от их стола.

– С чего ты взял? – недоверчиво посмотрел на него Стас.

– Заметил, как она на тебя поглядывает…

– Кешкин, Хромченко, что за разговоры? Кешкин, ну ка поменяйся местами с Болотиной, – потребовала Елена Владимировна.

– Это судьба, – ухмыльнулся Кеша, собирая вещи. – Смотри, не зевай!

– Да иди ты… – покраснев, бросил Стас вслед другу.

Таня собрала свои вещи и заняла Кешино место.

– Привет, – тихо сказал она Стасу.

– Привет, – смущенно выдавил в ответ Стас и отвел в сторону взгляд.

Во время контрольной стояла гробовая тишина. Елена Владимировна с указкой в руках ходила между рядами, пристально наблюдая за ходом работы. Чтобы списать у соседа не было и речи. Лишь мастерство и ловкость рук могли помочь воспользоваться шпаргалками. Кеша поднял руку.

– Что, Кешкин? – спросила Елена Владимировна.

– Можно выйти?

– Нет, – отрезала она. – И не мешай классу работать.

– Но мне надо.

– Я сказала, нет. Нужно было свои дела перед уроком делать. Знаю я все ваши фокусы. Закончишь, выйдешь.

Таня первой справилась с контрольной, и Елена Владимировна кивнула ей на дверь. Таня потихоньку собрала вещи и вышла из класса. До конца урока оставалось чуть больше десяти минут. Стас закончил работу и быстро проверил ее. Затем поднялся и подошел к столу классной, кладя свою тетрадь поверх Таниной.

– Можешь быть свободен, Хромченко.

Выходя из класса, Стас обратил внимание, что Кеша с озабоченным видом отирает рукавом лоб.

«Чего это Кеша так нервничает? – удивился он. – Неужели не может скатать?»

Потихоньку прикрыв за собой дверь, Стас повернулся и заметил Таню. Она одиноко стояла в огромном пустом холле, прижавшись спиной к колонне, и читала книгу. Свободное шерстяное платье светло—коричневого цвета спускалось чуть ниже колен. Пышные русые волосы, разделенные боковым пробором, мягко ложились на плечи. Глаза, цвета яркого ультрамаринового неба плавно скользили по строкам. Вздернутый нос с маленькой родинкой на самом кончике упрямо смотрел вверх.

«А она ничего, симпатичная», – подумал Стас, разглядывая ее.

– Что читаешь? – поинтересовался он, подойдя к девушке.

Таня закрыла и протянула книгу в мягкой обложке. Луна и Грош, Сомерсет Моэм, гласило английское название.

– Все понимаешь? – поинтересовался Стас.

– Что не понимаю, в словаре смотрю. Или преподавательница объясняет. Я дополнительно английским занимаюсь. Хочу попробовать на филфак поступить после школы.

– На английскую филологию? – заинтересованно спросил Стас.

– Нет, на китайскую, в институт стран Азии и Африки.

– Ты китайский знаешь? – удивился он.

– Немножко. Но с десятого класса пойду на подготовительные курсы при институте. И родители обещают взять учителя китайского. Жаль, что ты перевелся во французскую группу, – вздохнула Таня. – Могли бы на уроках на английском говорить. Так, для практики.

– А почему именно китайский? – поинтересовался Стас.

– У меня дед в Китае долгое время жил. Много рассказывал про эту страну. Научил меня азам языка. Может поэтому, – пожала плечами Таня.

Раздался звонок, возвещая начало шумной перемены.

– Если хочешь, можем спик инглиш самтаймс, – предложил Стас, переходя на английский.

– Правда? – оживилась Таня.

– Уай нот? – ответил Стас. – Можем, например, как—нибудь после уроков прогуляться, – слегка покраснев, сказал он. – И заодно попрактикуемся.

– Ой, здорово! – захлопала в ладоши Таня.

Дверь класса распахнулась, словно из тюбика выдавливая густую толпу одноклассников. К Стасу и Тане подлетел выпучивший глаза Кеша и ни слова не говоря бросил Стасу сумку, а сам понесся в сторону туалета. В этот момент к ним неуклюжей походкой подошла отличница Катя Петрова в круглых, как у Гарри Поттера очках.

– Ладно, Стас. Мне нужно идти, – убирая книгу в сумку, сказала Таня и, взяв под руку подругу, направилась в сторону лестницы.

Вскоре появился Кеша с абсолютно счастливыми глазами и порозовевшими щеками.

– Ну, че, можно поздравить с облегчением? – иронически спросил его Стас.

– Да! – блаженно закатывая глаза, ответил Кеша. – Чуть не обделался. Как прихватило на контрольной! А Елена, кобра, не отпустила. Я ваще не пойму, у нас как, знания для человека, или наоборот, человек для знаний? В следующий раз прямо посреди класса наложу, будет знать. По ходу сардельками траванулся с утра. И чего туда положили? Крысятины что ли? Стась, ты хватай мою сумку и чеши на урок. Скажешь Кате, что меня тяжело ранило и я, истекая кровью, с трудом, но все—таки ползу на французский, чтобы умереть под его мелодичные звуки. А я домой сгоняю, выпью что—нибудь от диареи, поноса то бишь и присоединюсь.

– Бьен, – кивнул головой Стас. – А я, честно говоря, подумал, что ты ничего не знаешь и скатать не можешь, поэтому так нервничаешь.

– Ага, щаз, буду я из—за всякой ерунды настроение себе портить, – ухмыльнулся Кеша. Ладно, побегу до хаты, а то сам знаешь, Катя не очень любит, когда мы опаздываем. Ведь французский есть пуп земли! – засмеялся Кеша и припустил в сторону лестницы.

Стас закинул на плечо две сумки и неторопливо пошел к классу. Кеша все—таки опоздал минут на десять. Но он так долго и вежливо извинялся перед Екатериной Михайловной на французском, что та, в конце концов, не выдержала и рассмеялась, поторопив его садиться на место и не отнимать драгоценное время.

Когда урок закончился, Кеша потащил Стаса в столовую.

– А тебе—то там что делать? – удивился Стас. – Тебе, по ходу в сортир надо.

– Двигай, юморист. Мне сейчас крепкий чай нужен. Можно с сухарями.

– Думаешь, ты в столовке найдешь их? – с сомнением спросил Стас.

– Я из дома притащил, так что все хоккей.

Они вошли в столовую и заняли очередь. Когда перед ними оставалось всего пару человек, Кеша заметил, что освободился столик.

– Возьмешь мне два черных чая, – сказал он Стасу. – Я побегу место забью.

– Ок!

Дождавшись своей очереди, Стас взял для Кеши два чая и булку с компотом для себя. Поставил все на поднос и подошел к столу.

– Ну как у тебя с Танюхой? – хитро подмигивая, поинтересовался Кеша у друга, беря стакан чая. – Закадрил ее?

Стас не успел ответить, так как Кеша сильно пихнул его ногой. От неожиданности Стас поперхнулся.

– Ты чего творишь? – выдавил он.

– Да тише ты, смотри, – кивнул Кеша в сторону прилавка. – Легок на помине, мать его.

Стас поднял голову и поймал на себе изучающий взгляд Киселя. По спине пробежал холодок. Кисель тем временем, положив еду на поднос, нагло улыбаясь, двинулся в их сторону. Стас окаменел от ужаса и молил лишь о том, чтобы Кисель прошел мимо. Но поравнявшись с их столиком, тот остановился и перевернул поднос прямо Стасу на голову. По волосам и лицу потек липкий желтоватый персиковый нектар. По рукаву сползла и упала на пол сосиска, оставив после себя кровавый след кетчупа.

Внутри у Стаса что—то сжалось, сперло дыхание в груди и быстро заколотилось сердце. Он ощутил, как к горлу подкатывает ком. У Стаса не хватило духа, чтобы поднять голову и посмотреть прямо в лицо обидчика. Он знал, что встретится с ледяным, темным как безлунная ночь взглядом Киселя. Унижение, которое сейчас испытывал Стас, было сильнее страха физической расправы. Его не пугала мысль о том, что Кисель может ударить его. Нет, скорее всего, тот не дурак, чтобы сделать это при таком количестве свидетелей. Он нутром ощущал, что сейчас каждый, кто находится в столовой, смотрит на их столик. На него. И от ощущения собственного бессилия и позора Стас желал лишь одного – провалиться сквозь землю.

– Хромой, ты чего там потерял? Смотри сюда, я теперь из—за тебя без еды остался. Че делать будем? По—хорошему разойдемся или продолжим старый разговор? – ухмыляясь краем рта, с вызовом спросил Кисель.